Юрий Серебренников — человек, с чьим именем ассоциируется Челябинский спорт. Он начинал карьеру в подвале, затопленном фекалиями, и дошел до кресла министра. Его публичные выступления становятся бенефисом, а острые фразы разлетаются на цитаты.
VIP74.ru представляет вторую часть интервью с Юрием Николаевичем, в котором велись разговоры о лихих 90-х, промышленном шпионаже, прелестях эпохи Петра I, коллекции ленинградского фарфорового завода, потерt статуэтки Фаберже стоимостью в 100 тысяч долларов и правильных жизненных принципах хорошего руководителя.
«С одной стороны в «Атлете» занимались бандиты, с другой — милиция и ФСБ»
— Вы любите вспоминать 90-е годы?
— Да, потому что до того, как стать начальником спортуправления, я руководил клубом «Атлет». Это было золотое время. Губернатор и мэр знали, что Серебренников — человек, который все сделал сам. У нас был лучший клуб, мы зарабатывали больше всех денег. У меня был первый джип в городе — «Ford Explorer», а своему ныне покойному другу Константину Бочкареву я купил в Германии «Мерседес».
— Как вы зарабатывали?
— Выпускали спортивные тренажеры на заводе ЗМК. Первый комплект, кстати, у нас купила команда «Трактор». Тогда ей Геннадий Цыгуров руководил. Еще мои пацаны продавали эскимо и книги на проспекте Ленина. Потом мы собирали выручку и ехали на соревнования. Помню, как-то к нам за тренажеры пришел миллион рублей из Тюмени. Знаешь, как я потратил деньги? Пошел в комиссионный и купил всем по костюму и кроссовкам фирмы «Adidas». Ты не представляешь, что это значило в лихие 90-е! Сейчас так «Мерседесу» не радуются! Когда мы приезжали на соревнования, то на нас смотрели, как на крутых. Мы и были крутыми, наша команда воспитала настоящих звезд культуризма.
— Если все было шоколадно, то почему вы ушли?
— Мне казалось, что надо расти. Смена работы далась очень нелегко! Все говорили: «Пришел какой-то гиревик непонятный!» Для многих слово культурист было ругательным. Поэтому первые полгода я почти не спал и не ел. Мне ведь никто ногами двери не открывал. В 90-е в спорте было много криминалитета. Но я знал, что за меня есть кому вступиться, и это добавляло мне веса.
— С криминалитетом тяжело было договариваться?
— Нет. У меня был единственный клуб в городе, все здоровые ребята проходили через нас. В «Атлете», с одной стороны, занимались бандиты, а с другой — милиция и ФСБ. Я всех знал, меня все знали, и не было никаких проблем. Поэтому я любой категории людей мог объяснить, что их «жили-были» со мной не прокатывают.
— Как вы объединяли конкурирующие федерации?
— Иногда это приходилось делать через колено. Вызываешь главных и говоришь: «Ребята, будет все равно, как я скажу, и никто вам враждовать не даст!» Порой до мордобоя доходило, после совещаний стены от крови в управлении очищать приходилось. Но все равно было по-моему и будет по-моему. Меня сюда поставила власть, чтобы я защищал интересы людей. Работая в «Атлете», я не ожидал, что в спорте столько вражды. Они тут постоянно что-то делят. Самое интересное, что не всегда главы федераций именно те, кто нужен спорту. И я этих Остапов Бендеров отправляю восвояси. Имею право. За мной десятки тысяч спортсменов, и ты не сможешь у них отобрать ни копейки!
«Чтобы начать производство тренажеров, я совершил промышленный шпионаж»
— Вы профессиональный историк. В какую эпоху хотели бы родиться?
— Я недавно думал об этом и понял, что не в то время я родился. Мне бы подошла Петровская эпоха, в той команде я бы пришелся ко двору. Наверное, был бы в бригаде Александра Меншикова, строил бы корабли. Я — таран, который идет напролом. Я трудяга, выполняющий сложные задания. Знаешь, как мы начали делать тренажеры? Я лежал в общежитии на диване и увидел по телевизору рекламу днепропетровских тренажеров. В итоге поехал и совершил промышленный шпионаж, выкупив чертежи. В наше время мне бы за такие дела голову оторвали! А тогда я развил целое производство. В свое время нам нужен был брусок, чтобы стены в зале обить. На Орленке шел ремонт, народ разбирал старые лавки. Ночью они исчезли. У нас не было слов — «не могу и не хочу». Мы решали задачи. Сейчас тоже самое, только законно и на другом уровне.
— С кем бы вы сравнили Михаила Юревича?
— Наш губернатор ставит максимальные задачи и в этом он похож на Петра I, только в меньших масштабах. «Окно в Европу» Юревич прорубает, работая с иностранными инвесторами, дороги делает. Сказал, что мы будем биться за Кубок Гагарина, и «Трактор» за него бился. Я сужу по спорту. Когда я пришел, у команды «Уралочка-ЗМЗ» был бюджет в три миллиона рублей. Сейчас — миллион долларов. Девушки больше не ездят в автобусе с кастрюлями и не готовят еду по дороге. Они могут летать на самолетах и нормально питаться. Они больше не бегут от нас. А ведь именно губернатор дал добро на увеличение бюджета. Поэтому мы должны довериться ему и набраться терпения, ведь сразу ничего не бывает. Петру I на реализацию реформ тоже понадобилось время.
«Из-за своей некомпетентности я потерял 100 тысяч долларов»
— Вы известный коллекционер. Скажите, чем отличается собирательство от коллекционирования?
— Собирательство — начальная стадия. В детстве я собирал значки, собирал журнал «Вокруг света». Потом вырос и начал изучать литературу, превращаться в эксперта. Когда собирал коллекцию ленинградского фарфорового завода, мог взглянуть на статуэтку и определить, какой мастер ее делал, какой художник расписывал. Коллекционирование требует знаний. У меня был случай, когда я из-за своей некомпетентности потерял 100 тысяч долларов. Потому что продал по дешевке американцу фигурку Фаберже, не сумев распознать ее ценность. Каждый год стоимость товара растет. Первый золотой червонец я купил за 50 долларов. Сейчас он стоит 600 долларов, хотя прошло всего десять лет. Я уж не говорю про государственные награды, от которых я отказался с приходом на эту работу. Правильно говорят, что есть три прибыльных бизнеса: наркотики, оружие и антиквариат (смеется).
— Коллекционирование — это болезнь?
— Конечно. Помню, как на втором курсе я получил стипендию 40 рублей и потратил все деньги на медаль. Я не знал, что буду говорить жене, но зато чувствовал себя директором Эрмитажа. Потом мне пришлось белить цех на ЧМЗ. И когда летом все ехали в лагерь «Артек» играть на дудках, я ремонтировал коровники по колено в дерьме. Потому что мне нужно было зарабатывать не только на семью, но и на хобби. Сегодня антиквариат, будем прямо говорить, приносит мне деньги.
— Не думали открыть музей Серебренникова?
— Я в музеи не верю, потому что люди есть люди. Я знаю, что произошло со Златоустовским и Каслинским музеями. Знаю, как обеднел Челябинский краеведческий музей по сравнению с советским периодом. Больно и обидно. Мне не хочется быть болваном, собиравшим всю жизнь по крупицам коллекцию и позволившим ее разворовать. Я лучше ее продам и куплю дочери квартиру, выполнив отцовский долг. Или помогу спортсменам. Был случай, когда я продал икону и отдал все деньги легкоатлетам, которым нужно было ехать на соревнования. Мой бывший водитель Саша говорил: «Юра никогда богатым не станет, потому что много людям отдает». Он не понимал, что я этим и богат!
«На меня бесполезно орать матом и называть псом!»
— На что вы готовы, чтобы заполучить экспонат?
— На воровство не пойду, музей грабить не стану. К сожалению, я не Рокфеллер и даже не Александр Михайлович Аристов. Собирая ленинградский фарфор, я дошел до той отметки, когда фигурка начинает стоить от 50 до 200 тысяч долларов. Сразу же закончил, потому что мне не по карману. Как только наступает такой предел, мой интерес к теме пропадает.
— Самая дорогая покупка?
— Не скажу (смеется). Тем более, что у меня ее уже нет. Признаюсь, что через мои руки проходили действительно шикарные вещи. Поэтому, если кому-нибудь что-то нужно найти, обращайтесь! (улыбается)
— Выступите экспертом?
— Скорее помогу его найти. Моя задача как руководителя городского клуба коллекционеров, чтобы человека не обманули. В нашем городе есть специалисты мирового уровня. Один из моих друзей собирает награды зарубежных стран. Я думаю, что по своей теме он один из сильнейших экспертов и коллекционеров в мире. Есть сильные ребята, которые понимают в иконописи, есть доки в ювелирке, есть ряд старичков, разбирающихся в монетах. Чтобы знать тему, нужно ею жить. У меня есть мечта: открыть на пенсии маленькую антикварную лавку. Буду сидеть у прилавка, пить кофе и вести беседы с такими же сумасшедшими, как я. Это мой кайф. Последние 30 лет я каждое воскресенье, в свой единственный выходной, встаю в 8:30 и тащусь в городской клуб. Ни ради покупок, а ради общения.
— В вашем кабинете стоит аквариум с рыбками. Это еще одна страсть?
— В далеком детстве мне на день рождения подарили аквариум. Потом у сестры началась астма, и его пришлось убрать. Годы спустя мне снова подарили аквариум, который я и перевез сюда из городского управления. Видишь большую рыбку? Был момент, когда она заболела. Человек, ухаживавший за аквариумом, хотел ее выбросить и купить новую. Я потратил деньги и вылечил беднягу. Потому что у меня по жизни три принципа. Никогда не сдавайся, везет тому, кто везет, и будь добрым, люди оценят. При этом, повторюсь, доброта должна быть с кулаками. Иногда видишь хама и не можешь дать ему в морду, только потому, что служебная иерархия не позволяет. Не был бы я министром, обязательно дал бы! Не нужно использовать служебное положение, чтобы обижать людей. Ты лучше научи или покажи на собственном примере. На меня бесполезно орать матом и обзывать псом. Достаточно сказать: «Юра, ты не прав!» Поверь мне, я до подошв сгорю, но сделаю. Начальники не должны унижать подчиненных. Не нужно думать, что перед тобой быдло сидит. Ты сам такой же. Ты вышел из той же школы, из того же города, из той же среды. Здесь нет д’Артаньянов и князей Оболенских. Мы все одинаковые. И если Бог дал тебе возможность занять высокую должность, то веди себя соответственно.
В первой части интервью вы узнаете:
Кто заменит Виталия Муту на посту директора ФК «Челябинск»,
зачем человек в ростовой кукле тигренка Жорика, бросил гопника через бедро,
почему Светлана Ишмуратова хотела подарить Юрию Николаевичу олимпийскую медаль
и из-за чего облысел министр спорта.