16.06.2011 | |
В Челябинске идут большие — трехнедельные — гастроли Казанского академического русского большого драматического театра имени Качалова. Помимо трудно выговариваемого названия театр может похвастать разносторонним и увлекательным репертуаром, о котором и рассказывает корреспондент VIP74.ru
В репертуаре гастрольного графика театра — «Пиковая дама» (ближайшие показы — 17 и 24 июня), «Скрипач на крыше» (16 и 23 июня), «Великий комбинатор» (20 и 26 июня), «Квадратура круга» (21 и 28 июня) и ещё три спектакля, на которых хотелось бы остановиться поподробнее.
«Роковые яйца» (18 и 29 июня) по Михаилу Булгакову в постановке Владимира и Дашкевича и Александра Славутского оказались мало того, что «мюзиклом в двух действиях», так ещё и натуральным «театральным блокбастером», равно как и остальная часть обозреваемых спектаклей.
В эстетике спектакля преобладал красный цвет, но оно и понятно, ведь действие произведения Булгакова крутится вокруг так называемого «красного луча», который открыл профессор Персиков (Михаил Галицкий) вместе со своим ассистентом — приват-доцентом Ивановым (Марат Голубев). Этот луч — «луч новой жизни» — оказался способен ускорять размножения и рост живых существ. Однако по вине заведующего показательным совхозом, товарищем Рокком (Илья Славутский) возможности луча привели к катастрофе национального масштаба. Рокк в своём завхозе хотел вывести кур (в СССР в то время из-за мора была их нехватка), а вывел анаконд, которые ближе концу действия не только ползали по сцене, но и свисали с потолка. Сама же сцена была обустроена следующим образом: на ней стояло семь арок красного цвета, создающие эффект того, будто мы смотрим на происходящие через окуляр микроскопа, как профессор Персиков на своих гадов.
Вокально-хореографические номера, разыгрываемые в интермедиях, брали напором масс (массовка у казанского театр, кстати, что надо), а атрибуты и символика Советского Союза были докручены до логичного абсурда, балансируя на грани китча (впрочем, я так и не понял, почему силовики были одеты в кожу стального, а не чёрного цвета, но, видимо, на то были причины). И ещё: то, как в спектакле были перемешены яйца (их тема педалировалась с изощрёнными параллелями, как правило, ниже пояса), военный коммунизм и зоология вызывало не только смех, но и какую-то раздражающее, как красная тряпка быка, чувство стабильности безумия происходящего.
В «Роковых яйцах» Булгаков предстаёт нашим философствующим Гербертом Уэллсом (который в спектакле, к слову, упоминается), а сама постановка таким «Собачьим сердцем с яйцами». Тут, впрочем, наверное, надо ввернуть какую-нибудь умную цитату, и на ум как раз приходит цитата из «Краткой истории времени» астрофизика Стивена Хокинга, где говорится, что человек может жить только в хаотической вселенной. Повесть Булгакова и вышеупомянутый спектакль по нему раскрывают этот тезис не без блеска. Если от энтропии (читай хаоса) никуда не деться, то надо встречать её с песнями и под музыку.
Пунктик против СССР (точнее против его нелицеприятной изнанки) получил продолжение и в спектакле «Американская шлюха, или путешествие по России с папой-алкоголиком» (19 и 25 июня) по одноимённому киносценарию Ираклия Квирикадзе. Надо заметить, что постановка Александра Славутского — «сценическая версия в двух действиях» — не предназначалась для лиц моложе 18 лет. И этот возрастной лимит был, что называется, не надуманным (причины тому жёсткость исходного материала плюс обнажёнка и благой мат, впрочем, без намёка на вульгарность).
По сюжету Эрвин Паркер (Василий Фролков) рассказывал своему сыну Джону (Николай Чайка), про то, какие у него в своё время были приключения в Советском Союзе (Эрвина Паркера в молодости играл Илья Славутский). Приключения эти имели как комический, так и трагический характер. Особенно трагизм отпечатался на судьбе девушки по имени Соня Филиппова (Дарья Чижевская), которой на своей шкуре пришлось испытать всю нелицеприятную изнанку Советского Союза, проистекающую, главным образом, от людей в форме — энкавэдэшников.
Энкавэдэшники и правда предстают в спектакле таким безапелляционным, чистым злом. Их злодеяния разве что скрывают раздвижные декорации, в которых теряются сцены с обесчестиванием девушек. И именно в эти, кажется, моменты зритель начинает чувствовать себя неловко, ибо отчасти, пусть и невольно, становится соучастником тех событий.
Спектакль идёт три с половиной часа — и это не столько даже этнографическая экспедиция, сколько путешествие на «край ночи», которое истовым патриотам и истовым защитникам коммунистического режима лучше, пожалуй, не смотреть.
В конце же, пожалуй, стоит сказать три слова про «Трёхгрошовую оперу» (22 и 27 июня) — тоже в постановке Александра Славутского. Озвученный классическим саундтреком — музыкой Курта Вайля — спектакль по пьесе Бертольта Брехта представлял собой несколько эклектичное зрелище. В том смысле, что он объединял, казалось бы, различные вещи. Эпический театр Брехта (направленный не к чувствам зрителей, а к их уму) и зрелищность театра-кабаре (направленную как раз к чувствам). Чувства в итоге победили разум — по крайней мере, у вашего корреспондента. Поэтому «Оперу» пришлось досматривать не с задумчивым выражениям лица (как положено), а с усмешкой на губах.
Джон Гальянов, Фото (с «Трёхгрошовой оперы») — Лев Кораблёв