03.05.2011 | Моргулес Ирина |
Все время, что я провела у телевизора. наблюдая церемонию бракосочетания принца Уильяма и Кейт Мидлтон, меня не покидало ощущение, что британцы решили в очередной раз замахнуться на Вильяма ихнего, на Шекспира. Результат этой постановки я и лицезрею вместе с также прильнувшей к телевизорам третью человечества.
Долг подданного к властелину — это
Долг женщины по отношенью к мужу.
Когда она сварлива, зла, груба
И непокорна доброй воле мужа, —
Она мятежник, что достоин казни
За дерзкий бунт противу государства…
Узнали монолог? Правильно, этими словами Катарина из «Укрощения строптивой» обращается к обществу, чтобы показать, что она признала законы, по которым это самое общество якобы живет, достойными того, чтобы исполнять их.
Роскошная экранизация. Не этой конкретной пьесы, но — вариация на темы Шекспира, где темы власти и народа, взаимоотношений детей и родителей, любви — все найдется в любом наборе.
Я не задумывалась, хороши ли дела у монархии в Великобритании и других правящих семейств Европы, Азии и прочих, хорошо ли было бы, если Николай Второй стал первым конституционным монархом в России и тем самым сохранил трон для себя и своих потомков… Есть люди, которые более подготовлены для подобных размышлений, имеют свои какие-то убеждения… Я пас.
И протокольных зрелищ наблюдать вживую не доводилось. Впрочем… Где-то в конце шестидесятых — начале семидесятых, точно не помню, шла я поздним ноябрьским вечером по Арбату, и увидела внизу вереницу роскошных автомобилей, с выверенными интервалами подъезжавших к подъезду. Из репродуктора оглушающее громко неслось:
— Машину посла Камеруна к подъезду! Машину посла Лаоса к подъезду!
Очередной сверкающий автомобиль подкатывал, из дверей ресторана выходили пары: женщины в вечерних платьях, выглядывавших из-под мехов, мужчины в расшитых золотом и серебром мундирах или то ли фраках, то ли смокингах (не помню уже). Их сопровождали к машине, держа над головами зонтики, распахивали перед ними дверцы автомобилей. Это был, по-видимому разъезд гостей с какого-то дипломатического приема.
Толпа зевак стояла под снегом и дождем молча. Судя по тому, что большую часть составляли мужчины, люди пришли посмотреть на автомобили, ведь иномарки даже на московских улицах, не говоря уже о других городах, встречались крайне редко.
Я застряла в этой толпе, стояла, пока поток посольских машин не иссяк. Ритуал, особенно если он отработан до автоматизма, завораживает.
Но вернемся в Вестминстерское аббатство и процедуре, настолько показавшейся мне масштабной экранизацией чего-то очень шекспировского, что даже в ушах зазвенели не шедевры английской религиозной музыки, что играли и пели в соборе, а тот, с чеканным ритмом, танец из балета Сергея Прокофьева «Ромео и Джульетта», что звучит в сцене бала у Капулетти.
С точки зрения постановки — безукоризненное зрелище: декорации величественны, красная полоса, протянувшаяся через весь собор, по которой движется церемония, геометрически безупречна, концентрирует внимание на главных действующих лицах. Никакой красной дорожке с набережной Круазетт в Каннах и всем подобным символам величия с нею не сравниться.
Слаженность всего, что происходило, говорила о вышколенности тех, кто принимал участие в церемонии, на генетически передаваемом уровне. Они напоминали тот английский газон, о котором говорят, что создать его не трудно: надо всего-навсего лет триста-четыреста регулярно удобрять, поливать и стричь.
Церемониал отработан веками: это шестнадцатая свадебная процедура за историю Вестминстера Но еще и накануне были репетиции: и с дублерами — пародийная вроде бы, но поминутно предваряющая будущее действо, и — с реальными участниками, включая королеву, а уж тем более — всех остальных. Невольно вспоминалось опять же шекспировское: «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры, и каждый в нем свою играет роль».
Блестяще сыгранный спектакль показал миру, что британская корона незыблема, куда больше любого, если бы он был, парада военной техники.
Но есть еще нечто в этом событии: судьбы крепкощекого молодого принца Уильяма и его невесты, красивой «простолюдинки» Кейт, чья свадьба и дала повод для великолепного действа.
Кто тут «строптивый», сказать пока нельзя. Эти современные ребята десять лет «укрощали» друг друга: сходились, расходились, снова начинали жить вместе. А вот королевский двор с его консервативностью и общество с его жадностью до скандалов они укротили. Впрочем, тому содействовал трагический пример родителей жениха, которые прошлись в свое время по дорожке этого собора, подчинившись традициям и сломав себе жизни.
Пусть эта пара будет счастлива.
Есть ли смысл надеяться, что в относительном хотя бы будущем нечто подобное, пусть не в таком масштабе (я имею в виду только ритуал) утвердится и у нас? Вряд ли. Те газоны, что были, намертво затоптаны, а новым еще хотя бы проклюнуться надо.
Вот на церемонию дамы, согласно указанию в приглашениях, привычно явились в шляпах и перчатках. У нас в арт-клубе «Шляпа» просьбы к дамам приходить в шляпках имеет очень слабый отклик. Даже те, что полсвета объехали, на великосветских приемах и скачках в Эссексе не были.
P.S. На спектакле театра Ленсовета «Укрощение строптивой», который я в свое время видела, Катарину играла Алиса Фрейндлих. Так вот она, произнеся финальный монолог о послушании, дергала веревочку, скамейка, на которой сидели ее довольный муж-Укротитель Петруччио и остальные участники событий, переворачивалась, они все падали.
Не спрятано ли в ходе нынешней церемонии в семье Виндзоров нечто подобное?
Моргулес Ирина …еще материалы этого автора