06.06.2011 | Моргулес Ирина |
Перечитываю «Темные аллеи» Бунина. Боже, как хорошо! Ну почему же я лет тридцать к ним не возвращалась?
Наверное, я и сейчас не вспомнила бы о первом русском писателе – лауреате Нобелевской премии, но вот довелось съездить в Магнитогорск, посмотреть там спектакль «Темные аллеи». Надо писать рецензию, вот и взяла в руки Бунина, чтобы освежить в памяти, сравнить, что написал Иван Алексеевич и что увидел в его рассказах театр.
Что-то в последнее время я все меньше перечитываю, а ведь вроде еще, казалось бы, совсем недавно постоянно возвращалась к Чехову, Толстому, Достоевскому, очень любимому мной Гончарову, не говоря уже о Пушкине, и так – до бесконечности…
Может быть, просто начиталась за свою жизнь, года к суровой прозе клонят, то есть к чтению необходимого: документов, газетных и журнальных статей, тех современных писателей, мимо которых пройти нельзя, иначе окажешься не в курсе.
Удовольствия от всего этого, как правило, мало, но куда деваться?
Несколько лет назад я преподавала журналистское мастерство в ЮУрГУ. Чувствуя во время занятий, что мои ссылки на имена, события и особенно на произведения классической, не только зарубежной, но и родной русской литературы падают в пустоту, я составила список имен где-то из пятидесяти. Там были имена исторических лиц, современных деятелей науки, культуры, политиков и – литературные персонажи. Надо было одним-двумя словами определить кто это.
Результатом был кошмар. Мои симпатичные студенты-четверокурсники, словно и не учились в школе. Например, диктую: «Дмитрий Ларин». Я, понятно, имею в виду надгробную надпись: «Смиренный грешник Дмитрий Ларин, господень раб и бригадир, под камнем сим вкушает мир», имея в виду, понятно отца Татьяны Лариной. Самый часто встречающийся ответ: «Из «Ментов»».
Дальше в таком же духе. Сашу Адуева из гончаровской «Обыкновенной истории» дружно путали с артистом Александром Абдуловым…
Через год я повторила эксперимент с другими четверокурсниками. Результат еще хуже, уровень знаний, даваемых в школе, снижается с пугающей быстротой. А что будет, когда литература окончательно перестанет быть обязательным предметом?
Заполняли «анкету» выпускники хороших челябинских школ. Знакомые педагоги постоянно жалуются, что заставить большинство школьников читать практически невозможно.
Вспоминаю кошмар, случившийся со мной во втором классе, когда меня выставили перед выстроенным в коридоре составом двух смен, чтобы пропесочить. За что? За вранье и чтение неразрешенных книг.
Учительница велела написать название книг, прочитанных за неделю. Я честно написала: «Молодая гвардия» А. Фадеева и «Мадам Бовари» Г. Флобера. Ну, мне и врезали, как следовало по тогдашним правилам: «Восьмилетний ребенок не может просто физически за неделю прочесть два толстых романа! К тому же «Молодая гвардия» изучается в седьмом классе, а «Мадам Бовари» вообще в школьной программе нет!» Ох, как я ревела! До сих пор помню эту незаслуженную обиду и невозможность доказать, что я не вру!
Я читаю с четырех лет, в детстве, юности читала запоем. Причем, быстро, запоминая все намертво. Ту же «Молодую гвардию» я с тех пор в руки не брала, хотя и отвечала на уроках в десятом классе и при поступлении в университет в билете оказался «Образ врагов в «Молодой гвардии» А. Фадеева». Результат – пятерка.
С «Мадам Бовари» сложнее. После чтения романа Флобера, кроме сюжетной канвы, мне запомнилась лишь песенка: «Проказник ветер сильно дул и ей юбчонку завернул», и еще я стала бояться пить чай. Дело в том, что заварка хранилась у нас дома в синей стеклянной чайнице, Эмма приняла яд из синего флакона. И вообще, в отличие от «Молодой гвардии» там почти ничего понятно не было. Всерьез прочла уже где-то лет за двадцать, то есть в самое для того время.
Думаете, я рассказываю все это для того, чтобы похвастаться, каким необычным ребенком была? Как бы не так. Мы с одноклассницами (1957 год выпуска школы №40) до сих пор встречаемся. Детство большинства прошло в страшных бараках «Челябстроя» и городка НКВД. Но они много читали с детства и сейчас читают. Привычка, однако. Так приохотили в школе даже тех, у кого дома к чтению ничего не располагало. У нас, например, дома книг почти не было, те несколько штук, что прихвачены для меня, тогда двухлетней, при эвакуации, были на украинском языке, с них мое чтение и начиналось. Но Областатуправление, где работала мама, по окончании каждого учебного года награждала за хорошую учебу детей сотрудников книгами. У меня сохранились сборник пьес Мольера (за шестой класс), сборник произведений Константина Тренева (за седьмой). По этой, взятой у меня книге ставил «Любовь Яровую» Наум Юрьевич Орлов.
И были, как и сейчас они есть, детские библиотеки.
Я, конечно, предвижу язвительные возражения: «А чем еще, кроме чтения, вам заниматься было? Ведь ни телевидения, ни, тем более, интернета, у вас не было. И развлечений было не густо.»
Все именно так. Вся связь с миром – тарелка радиорепродуктора, висящего на коммунальной кухне. Одна радиостанция, та самая, с голосом Левитана. Кино – удовольствие дорогое, да и фильмы новые появлялись редко, но культпоходы в театр (единственный на весь город) были регулярны…
И вообще: «у меня нагрузки по немецки и по русски, драмкружок, кружок по фото, а мне еще и петь охота, и за кружок по рисованью тоже все голосовали», эти стихи Агнии Барто списывала с нашего поколения. Хватало занятий и развлечений. Бедных, по сравнению с нынешним разнообразием, но все же…
Сейчас у меня порой складывается впечатление, что живем в догуттенберговскую эпоху. Печатная книга ушла даже не на второй, а на какой-то совсем дальний план. Она отступила перед доступностью любого текста по Интернету.
В одном магнитогорском ресторане курительная комната оклеена обоями с изображением дорогих книжных шкафов в стиле Британской национальной библиотеки. До того тщательно воспроизведено, что кажется вот-вот из «кабинета задумчивости» Карл Маркс выйдет. Очень может быть, что о существовании книг будут вскоре в основном такие напоминания.
Ничего никому я доказать не смогу, убедить в необходимости вырабатывать у детей привычку общения с книгой, современных, выросших в общении с компьютером родителей не получится. Боюсь, что подвластных магии книжных страниц будет все меньше.
Остается одна надежда, что выработается когда-нибудь привычка использовать Интернет прежде всего как кратчайший путь к тому, что раньше было исключительно книгами – к большой литературе.
Лучше уж в Интернете сидеть, чем тратить все сокращающиеся часы жизни на тележвачку.
Да ну вас! Вернусь лучше под сень «Темных аллей».
Моргулес Ирина …еще материалы этого автора